Жизни философов и софистов   ::   Евнапий

Когда проконсул под

страхом сурового наказания приказал всем присутствовавшим воздержаться от

этого, Проересий начал говорить, и речь его, каждый период которой оканчивался

на сонорный звук, понеслась обильным потоком. Зрители же, вынужденные

по-пифагорейски молчать, в конце концов не выдержали, и весь театр

на- {273} полнился гулом и ревом. Проересий произносил свою речь по нарастающей,

так что вскоре этот муж вышел за пределы всякой мысли и всякого человеческого

суждения. Здесь он перешел к другой части своей речи, в которой еще полнее

раскрыл предложенную ему тему. Затем, вдохновенный, он неожиданно подпрыгнул,

отказался произносить оставшуюся часть задуманной им речи и защищать

положения, которые он там выдвигал, и обратил свою речь на защиту прямо

противоположного тезиса. Писцы едва поспевали за ним, а зрители с трудом

сдерживали свое молчание — столь обилен был поток его слов. Затем,

повернувшись лицом к писцам, Проересий спросил: «Посмотрите внимательно,

правильно ли я вспомню все, что говорил ранее». И, не споткнувшись ни на одном

слове, он вновь произнес свою первую речь. Тут уже ни проконсул не смог

соблюдать установленные им самим правила, ни зрители не испугались его угроз:

все бросились лобызать софиста, словно это была статуя бога. Одни целовали ему

ноги, другие — руки; третьи говорили, что он бог, четвертые — что он вылитый

Гермес Логий.