Рыбкин зонтик   ::   Александрова Наталья

От мумии отходило множество проводов и трубок, которые соединялись с непонятными приборами, и вот эти-то приборы казались живыми и разумными — на экранах змеились голубоватые синусоиды, что-то пульсировало, поднимался и опускался белый ребристый поршень, прозрачная жидкость медленно стекала из капельницы.

Я снова перевела взгляд на тщательно запеленатую мумию, но не могла представить себе что там, внутри, — Роман…

Почему-то в этот самый неподходящий момент я вспомнила его бессмысленный, затуманенный взгляд во время любви, тихий, почти страдальческий стон, бисеринки пота над верхней губой… Неужели этого больше не будет? Неужели это действительно он лежит в марлевом коконе под слепящим голубоватым светом больничных люминесцентных ламп?

Белый поршень медленно поднимался и опускался, как будто дышал, как будто это именно он был единственным живым существом в этой ярко освещенной палате, а вовсе не безжизненная белая мумия на высокой кровати…

Я не могла отвести застывшего взгляда от этой мумии.

За спиной у меня скрипнула дверь палаты, послышались легкие, почти беззвучные шаги.

Я испуганно оглянулась.

Ко мне подошла сестричка Оля, та самая, которая провела меня сюда.

— Не мучай себя, — прошептала она, — ты ему ничем не поможешь. Сергей Михайлович сделал все, что можно, теперь только на бога надеяться… Ты иди домой, поспи, лучше завтра придешь, я вечером снова буду дежурить…

Я послушно вышла из палаты, прошла ночными коридорами, не заметив, как оказалась на улице.

Рядом со мной остановилась машина. Кажется, это был тот же самый водитель, который привез меня сюда.