Бесприданница   ::   Островский Александр Николаевич

Ах, что же это, что же это!

Иван. И цыгане, и музыка с ними — все как следует.

Карандышев (с горячностью) . Харита Игнатьевна, где ваша дочь? Отвечайте мне, где ваша дочь?

Огудалова . Я к вам привезла дочь, Юлий Капитоныч; вы мне скажите, где моя дочь!

Карандышев . И все это преднамеренно, умышленно — все вы вперед сговорились… (Со слезами.) Жестоко, бесчеловечно жестоко!

Огудалова . Рано было торжествовать-то!

Карандышев . Да, это смешно… Я смешной человек… Я знаю сам, что я смешной человек. Да разве людей казнят за то, что они смешны? Я смешон — ну, смейся надо мной, смейся в глаза! Приходите ко мне обедать, пейте мое вино и ругайтесь, смейтесь надо мной — я того стою. Но разломать грудь у смешного человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его! Ох, ох! Как мне жить! Как мне жить!

Евфросинья Потаповна . Да полно ты, перестань! Не о чем сокрушаться-то!

Карандышев . И ведь это не разбойники, это почетные люди… Это все приятели Хариты Игнатьевны.

Огудалова . Я ничего не знаю.

Карандышев . Нет, у вас одна шайка, вы все заодно. Но знайте, Харита Игнатьевна, что и самого кроткого человека можно довести до бешенства. Не все преступники — злодеи, и смирный человек решится на преступление, когда ему другого выхода нет. Если мне на белом свете остается только или повеситься от стыда и отчаяния, или мстить, так уж я буду мстить. Для меня нет теперь ни страха, ни закона, ни жалости; только злоба лютая и жажда мести душат меня.