Давно пора   ::   Губерман Игорь

Как Соломон о Розе

Под грудой книг и словарей, Грызя премудрости гранит, Вдруг забываешь, что еврей; Но в дверь действительность звонит.

Никто, на зависть прочим нациям, Берущим силой и железом, Не склонен к тонким операциям Как тот, кто тщательно обрезан.

Люблю листки календарей, Где знаменитых жизней даты: То здесь, то там живал еврей, Случайн выживший когда-то.

В природе русской флер печали Висит меж кущами ветвей; О ней не раз еще ночами Вздохнет уехавший еврей.

Отца родного не жалея, Когда дошло до словопрения, В любом вопросе два еврея Имеют три несхожих мнения.

Я сын того таинственного племени, Не знавшего к себе любовь и жалость, Которое горело в каждом пламени И сызнова из пепла возрождалось.

Мы всюду на чужбине, и всегда Какая ни случится непогода, Удвоена еврейская беда Бедою приютившего народа.

Еще земля в глухом морозе, А у весны уже крестины, И Шелушится на березе Живая ветка Палестины.

Живым дыханьем фразу грей, А не гони в тираж халтуру: Сегодня только тот еврей, Кто теплит русскую культуру.

Везде одинаков Господень посев, И врут нам о разности наций; Все люди - евреи, и просто не все Нашли пока смелость признаться.

Без выкрутасов и затей, Но доводя до класса экстра, Мы тихо делели детей, Готовых сразу же на экспорт.

У времени густой вокзальный запах, А в будущем объявятся следы; История, таясь на мягких лапах, Народ мой уводила от беды.