Фламенка   ::   Автор неизвестен

Если муж, чьи права не могут пострадатьв куртуазной ситуации идеализированного ухаживания, доходит, как Арчимбаут, в своей необузданной ревности до прямого насилия, то он не только исключается вместе с другим антикуртуазным героем - клеветником - за пределы куртуазии, - он сам себя наказывает тем, что становится реальным рогоносцем. Это и есть двигатель сюжета (известного по более ранним стихотворным провансальским историям "Наказание ревнивца" Раймона Видаля де Безалу и "История попугая" Арнаута Каркасесского), превосходно выявленный в романе. Ревность, посеянная королевой в сердце безукоризненно до той поры куртуазного Арчимбаута, превращает его, молодого человека, в старика {См., напр., ст. 6158. Куртуазная Юность и некуртуазная Старость - в мире куртуазии этические, а не возрастные понятия, что позволило трубадуру Бертрану де Борну дать в одной из своих песен настоящий каталог признаков истинных Юности и Старости, а трубадуру Аймерику де Пегильяну говорить о том, что любовь делает его в старости молодым. Такое этическое наполнение термина Юность имеет глубокие мифологические корни.}, шире - почти что в не-человека, обрисованного как какое-то полубезумное, всклокоченное, растрепанное, никогда не моющееся существо. В комическом изображении одичавшего Арчимбаута традиционная мораль нейтрализуется смехом (из чего отнюдь не следует, что она отменяется в жизни, ибо мы имеем дело с развивающимся по собственным законам куртуазным сюжетом литературного произведения).