Избранное   ::   Петров Сергей

И вот какой из зим — с походным фунтом —

бараний сыплется изюм!

Но я еще, ей-ей, как звери, молод

(изюм еще, глядишь, пойдет на орот),

пусть измолочен я и перемолот

и даже плюнут и растерт!

Я сетую: попал я в тонки сети,

навешали мне давленых собак.

И я в себе порой — как в том кисете,

откуда вытрясли табак,

как бы остатки дела на цигарку.

Судьбу-цыганку что же мне журить?

Что наклоняться к грешному огарку,

когда и сам даю я прикурить?

А мой отстой — какая желчь и горечь!

И смех, и грех, и соль — всё вместе тут.

И день идет, как Слава Миловзорич,

учиться в холодильный институт.

Да ведают великие потомки

о том, что первородные права

лежат, как в богоданной анатомке

разглаженные глазом черева.

Творец подслеповатый был горшечник,

из жизни не сумел устроить блат,

и лямка тянется вдоль рек и блат,

как путешествие длиной с кишечник.

Нет, стен не хватит для моей башки

во храме Богородицы-Природы,

где гирьками стоят богиньки и божки,

а рядом бузиной рыгают огороды,

и в Киеве рыдает дядька спьяну,

а явь подобна вечному изъяну,

и остается мне вкруг жизни на вершки

наматывать загаженные годы,

как вываленные кишки.

Я пожил на смотринах и на смотрах,

умножил зрение — и окосел! —

на торге Божием я во всё око сел

с нутробой, легшей рядом во весь потрох.

Я издали завидую монаху

и даже славлю иноческий чин,

ну, а вплотную посылаю на х..