Сармат - Кофе на крови   ::   Звягинцев Александр

Кондрат Евграфович обжигает колченогого взглядом, и тот пятится в глубь конюшни, от греха подальше.

- Ты че, старый?! Че, че, че ты?.. - запинаясь, тараторит он и от того выглядит еще более убогим и никчемным.

- Сгинь с глаз, вша исподняя! Сгинь!!! - люто выдыхает старик и ударом нагайки, как косой, срезает куст прошлогоднего бурьяна.

- Контра недорезанная! - злобно огрызается уже из темноты конюшни колченогий.

Старик заходит внутрь конюшни, оттуда доносится невообразимый мат.

Через несколько секунд он появляется вновь, неся седло и сбрую, которые и отдает Платону Григорьевичу. Тот обряжает коня, а потом несколько раз проводит Чертушку под уздцы по кругу и наконец зовет к себе истомившегося пацаненка:

- Не передумал, бала?

- Не можно никак, деда!..

- Добре! - усмехается Платон Григорьевич и, взяв его за шкирку, как щенка, бросает в высокое казачье седло. Чертушка от неожиданности прыгает в сторону и вновь поднимается в свечку.

- Держись, бала!!! - кричит дед, отпуская узду.

Почувствовав свободу. Чертушка легко перемахивает жердяной забор и по древнему шляху, проходящему мимо конюшни, уходит наметом в лазоревый степной простор.

Старик в шинели, с волнением наблюдающий за происходящим, хватает деда Платона за плечо:

- Держится в седле малец! Едри его в корень, держится! Не по-русскому, по-нашему, по-казачьи - боком!

- В добрый час! - отвечает дед.