Казанский университет   ::   Евтушенко Евгений Александрович

Все внутри болело:

так неуклюже торкалась поэма,

ну хоть грызи известку на стене.

Я около вокзала жил тогда.

Был запах шпал в том тесном, одинарном,

и по ночам, летя над одеялом,

по ребрам грохотали поезда.

В ячейках алюминиевых пиво

плясало, пооббив себе бока.

Россия чемоданы облупила,

играя в подкидного дурака.

И пели хором, и храпели хором.

Бузил командировочный Ноздрев,

и пьяные гармошки переходов

рыдали под удары буферов.

И поезда по-бабьи голосили,

мне позвонки считая на спине...

Куда ты едешь все-таки, Россия?

Не знаю я, но знаю, что по мне.

Я мост. По мне, все тело сотрясая,

холопов дровни, розвальни малют,

с боярыней Морозовою сани,

теплушки и пролетки, танки прут.

По мне ползут с веригами калеки.

По мне, махая веером возам,

скользит императрицына карета

вдоль ряженых потемкинских пейзан.

Я вижу клейма, кандалы и язвы.

Я русской кровью щедро угощен.

В моих кишках колесами увязла

телега, та, где в клетке - Пугачев.

На мне Волконской выпавший флакончик

еще у следа пошевней лежит,

и Пущина крамольный колокольчик

набатом-крошкой к Пушкину спешит.

Еще дышу я пушкинской крылаткой,

еще дышу радищевской дохой,

заплеванный, залусканный треклятой

булгаринской газетной шелухой.

Нет, не пропало, что упало с воза.