Луккские воды   ::   Гейне Генрих

Но вдруг призрачная бледность покрыла его лицо, дрожь ошеломления свела мускулы, он вскочил с жестом отчаяния, горестно захохотал и стал бегать по комнате, восклицая:

О, горе мне, посмешищу судьбы!

-- Что такое? Что такое? -- спросил Гиацинт дрожащим голосом, судорожно сжав в дрожащих руках распятие, за чистку которого он вновь принялся. -- На нас нападут этой ночью?

-- Что с вами, господин маркиз?---спросил я, тоже немало изумившись.

-- Читайте! Читайте! -- воскликнул Гумпелино, бросив полученную им записку и все еще бегая по комнате в полном отчаянии, причем голубое домино его развевалось, как грозовая туча.--О, горе мне, посмешищу судьбы!

В записке мы прочли следующее:

"Прелесть моя, Гумпелино! На рассвете я должна отбыть в Англию. Мой деверь отправился уже вперед и встретит меня во Флоренции. Никто теперь не следит за мною -- к сожалению, только в эту единственную ночь. Воспользуемся ею, осушим до последней капли чашу нектара, которую преподносит нам любовь. Жду, трепещу.

Юлия Максфилд".

-- О, горе мне, посмешищу судьбы! -- стонал Гумпелино.--Любовь преподносит мне чашу нектара, а я... ах! -- я, глупое посмешище судьбы, осушил уже чашу глауберовой соли! Кто освободит мой желудок от ужасного напитка? Помогите! Помогите!

-- Тут уж не поможет ни один живой человек на земле, -- вздохнул Гиацинт.

-- Всем сердцем сочувствую вам, -- выразил я свое соболезнование. -Испить вместо чаши с нектаром чашу

275

с глауберовой солью -- слишком уж горько.