На всякого мудреца довольно простоты   ::   Островский Александр Николаевич

Как он ни робок, но истинная страсть должна же прорываться. Это очень интересно наблюдать, когда вперед знаешь, что человек влюблен в тебя.

Входит Глумов , кланяется и останавливается в почтительной позе.

Подите, подите сюда.

Глумов робко подходит.

Что же вы стоите? Разве племянники ведут себя так?

Глумов (целует ей руку) . Здравствуйте, Клеопатра Львовна, с добрым утром.

Мамаева . Браво! Как это вы осмелились наконец, я удивляюсь!

Глумов . Я очень робок.

Мамаева . Будьте развязнее! Чего вы боитесь? Я такой же человек, как и все. Будьте доверчивее, откровенней со мной, поверяйте мне свои сердечные тайны! Не забывайте. что я ваша тетка.

Глумов . Я был бы откровеннее с вами, если бы…

Мамаева . Если б что?

Глумов . Если б вы были старуха.

Мамаева . Что за вздор такой! Я совсем не хочу быть старухой.

Глумов . И я тоже не желаю. Дай вам бог цвести как можно долее. Я говорю только, что мне тогда было бы не так робко, мне было бы свободнее.

Мамаева . Отчего же? Садитесь сейчас ко мне ближе и рассказывайте все откровенно, отчего вам было бы свободнее, если б я была старухой.

Глумов (берет стул и садится подле нее) . У молодой женщины есть свои дела, свои интересы; когда же ей заботиться о бедных родственниках! А у старухи только и дела.

Мамаева . Отчего ж молодая не может заботиться о родных?

Глумов . Может, но ее совестно просить об этом; совестно надоедать.