Не все коту масленица   ::   Островский Александр Николаевич

Один сын бежал из дому, Николай Ермилыч-то.

Круглова . Давно ли?

Феона . Бежал, матушка; бежал к теще. Еще на той неделе съехал. И кроткий человек, а не стерпел. Веришь ты, исхудал весь, ходит, да так всем телом и вздрагивает. Да и жена его, женщина молодая, измаялась совсем; в слезах встает, в слезах и ложится. Все старик их наследством попрекает. «Смерти моей, говорит, желаете, денег дожидаетесь, воли вам мало? Подождите, говорит, подождите; я с своими коплеными не скоро расстанусь; прежде я вас жить поучу, за свое добро над вами покуражусь так, что вы и деньгам не обрадуетесь».

Маланья . А и аспид же он у вас.

Феона . Аспид, как есть аспид. (Ставит чашку на стол.) Благодарю покорно.

Круглова . А еще?

Феона . Нет уж, вволю напилась, сколько хотенья было. Еще дома, приду, пить буду. Что ж делать от скуки-то? А сама что ж не пьешь?

Круглова . Уж мы с Агничкой напились. Это я так, с тобой балую. Маланья, убирай чай!

Маланья принимает самовар, поднос с чашками и уходит.

Феона . А вот Гриша у нас, другой-то, матушка…

Круглова . Знаю, знаю.

Феона . Не таков, озорноват; видно, в батюшку удался.

Круглова . Его-то хоть любит ли?

Феона . Никак нельзя его, матушка, любить-то; очень уж нескладен, да и бестолков так, что не накажи господи! Одно только и знает, что отцу в ноги кланяться, а уж пить да буянить — другого не найдешь. От этого от самого-то око-зрение у него притупилось.