Неизбежное   ::   Джин Яна

Истоптанной дорогой путник тот

вороне уподоблен, от хлопот

уставшей, из собрания ворон,

крылами хлопнув, вылетевшей вон.

Всё верно. Это времени стопы.

Скорее, чем проклятия судьбы.

Размеренность дыханья. Дар смотреть

глазами, принимающими смерть.

Открытость их вбирает тот покой,

с которым отвечаешь «я» какой

ни есть земле, сырой, тому, что в ней

являет образ наш за гранью дней.

(Пер. Вл. Гандельсман)



ПРИВЫЧКА ЛЮБВИ

Вон тот пустырь –

напоминанье нас, чей след простыл.

Ни удивляясь, ни печалясь,

здесь ежедневно проходя, пытаюсь

надежду выудить оттуда, где едва

найду, довольствуясь, крупицу.

Гул монотонный равнодушия. Крепиться

устав, дошло до воровства

в сиротстве сердце.

Не сыскав родства,

искромсанное, огрубев, отныне

оно отказывается от потерь в помине.

Вот, целое, лежит, теплом другого

окутано. Без слов. Поскольку слова

в нём просто нет.

Пока другое, тишине в ответ,

не оглушит признаньем: ты

любим не больше жизни.

Ну что же, значит, жди беды,

держись, и

чтоб выжить – симулируй ложь:

всё кончено. Всё начато. – Одно

из двух. Но не тяни и не корёжь

плоть сердца вычитаньем, но

оно, оно

пусть учится – как полевая мышь,

во ржи скрываясь, –

с предписанной судьбою лишь

и жить. Смиряясь.