Неприкаянность   ::   Джин Яна

Но как

любовь протиснешь под колпак

существования? И как

из «что», скажи, получишь «как»?

А из души, Психеи, – Еву, тело?

Из «то, что было» – "то, что есть и цело»?

Как из «возможно»

сделать «буду делать»?

Переживание – из слова одубелого?

Игру – из срама?

Рифму – из простого «да»?

Из больше – меньше?

Лиру – из креста?

И как из праха, замурованного в склепе,

добыть желаний пусть и пепел?

Воспоминаний

чёткий профиль врезается, как рифма в речь.

Воспоминанье – это мим, не смогший речью пренебречь.

А помнишь ли такой вопрос: как отличить от правды ложь?

Ещё – про души… Правда, что цена таким вопросам грош?

Свободен ли ты там, где есть?

Свобода… Что – проклятье? Лесть?

А помнишь ли вопрос такой:

«Как быть с опавшею листвой?»

Легки, легки, как вздох Шопена,

мои вопросы, но не надо отвечать.

Они могильному венку замена

и знак, что люди на ходу молчать –

как сочиняют на ходу – не в состоянии.

Насилью траурного причитания

тебя подвергли. И повергли в прах,

провозласив, что смертью смерть поправ…

Слова. Слова. Одни слова. Ты прав.

Но как ещё, скажи, сквозь время странствуя,

не замечать его насилья над пространством?

И как забыть – что значит жухлая листва?

Что колокол по нам звонит сперва,

и лишь потом – поскольку не звонить не может.

…В Иерусалиме запуржило тоже.

Впервые там снежит за много лет.