Неприкаянность   ::   Джин Яна

Уйди теперь – и отпусти!

Или пока не научусь, как ты, плеваться,

пока, как ты, не стану разделяться

на половинки.

Пока телец мой на заезженной тропинке

не стал от жёлтой скуки подыхать.

Пока не научусь размеренно дышать.

Не оставлять в себе ничто помимо пользы.

Пока не все ты вытащил занозы

из рук и пят моих.

Я повторю: никто не вправе слёзы

в глазах удерживать чужих.

Пусть даже плачущим всю жизнь

кресты нести.

Уйди теперь – и отпусти.

Ты удивляешься словам моим.

Но этот разговор неотвратим.

Он – не пугайся – не зачин

пошлятины о важности свободы:

кого б ни взять, –

никто ни дать

не может то и ни отнять,

чего не может быть и у самой природы.

Предтеча этому письму –

пишу скорее потому –

молчанье, продолжавшееся годы.

Мне вспоминается Париж.

Гостиница.

И ты лежишь

мрачнее туч, которых нету за окном.

Но говоришь, что променада

тебе не хочется, не надо

тебе в другое место…

Был не в том!

Когда вернулась я, – слеза

меня прошибла: как оса,

зудел уставший телевизор, свет дрожал.

А ты лежал как и лежал:

на локте голову держал

с закрытыми глазами.

Спал?

И эта сцена…

В ней сплелись

существование твоё и – компромисс.

Не только прошлое,

но нынешнее тоже

составлено из лоскутов воспоминаний.