Ночной дозор   ::   Опперман Дидерик Йоханнес

ТРАУРНЫЙ МАРШ

Сквозь витражи, расталкивая мглу,

на девушку на каменном полу

свет солнца красноватый скудно пролит;

она рыдает, и дрожит, и молит:

"О плоть моя, причина маяты,

доколе мне темницей будешь ты?

И ты, душа, томящаяся в теле,

зачем ты столько медлила доселе,

не вырвалась доселе из груди?

Освободи меня, освободи!

Уволь меня от сей юдольной муки!"

Она свои веснушчатые руки

разглядывает, слезы притая,

вдруг улыбается: "О плоть моя,

раба моя, страдалица немая!"

Свои целует пальцы, принимая

их как подарок: "Слышу высший глас:

сойдет Жених к невесте в должный час,

к папайе, к камню... Встреть Его нарядом

наибелейшим... Он грядет, он рядом!"

Она плетется к хорам... Час настал:

гремит органа траурный металл.

ЦВЕТОК ИЗ ХАОСА

I. ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ

У Берега Смерти выходят на след

ищейки, в ракушечник тычась носом,

в каждый обломок, в каждый скелет;

обставить собак - ни ногам, ни колесам

ни малейшей надежды нет.

За колючками проволоки окрест

в прибрежной почве лежат алмазы,

искры нерукотворных звезд.

На белых досках - аршинные фразы:

"Запретная зона!", "В объезд!"

Змеи гнездятся в скальном расколе;

здесь гибель, здесь мир погрузил лицо

в сковородку для выжарки соли;

деревня и карликовое деревцо

существованье влачат в юдоли.

На каждой тысяче шагов,

где колючки проволок тянутся к вышкам,

скрип охранничьих сапогов,

даже света звезд хватает с излишком

охране концлагерных берегов.

Овамбо в одежде из меха овечьего

выкликает с дюн известья свои,

по цепочке доносится речь его

в Бракфонтейн, - там локация, почта и

полиция; в общем, расписывать нечего.