Улялаевщина   ::   Сельвинский Илья

Дылда хлестал его под хвост и в ноги,

Сани, хрюкая, катали в "Молокань",

Но передумали - свернули на "Отлогое".

Маруська была теперь учительша в школе.

Думала. Читала. Марья Ивановна.

Эти ребятки крестьянских околиц

Заставили жить ее наново.

И вот распутница, бандитка-анархистка

Обучала детей "Политграмоте".

А над кроватью в кантованной рамочке

С голубым бантом киска.

Сегодня Мариванна объясняла клопй,

Что облака это дождь, но не вылитый,

Как вдруг ледяное стекло залепил

Сплющенный нос Дылды.

В школе было ясно. Капала оттепель,

И зайчики прыгали по партам из рук.

Все бы хорошо, да вот это вот "вдруг".

Маруська недовольная вышла: "Чего тебе?"

Дылда с опаской оглянулся на дорогу:

"Слышь ты-он тут". "Да? Ну, так что же?"

Глаза открытые. Серые. Не дрогнут.

Дылда вздохнул и маленько ожил.

"А что, как старик засвистает сбор?"

В ушах застукало громче - но

Маруська в миг овладела собой:

"Все, что было-кончено".

"Так-то оно так. Говорят же во-всю:

Который пес лае, той не кусае

Но знает ли этого самый тот псюк,

Знает ли то Улялаев?

Сама знаешь-лапы у батьки липкие.

Их не отмоешь. Артист.

Скажет "продажники". Вот и вертись,

Возьмет за грудь и силипнет".

Маруська стояла белей молока,

Тряхнула плечом, не ответила больше.