Вечные мгновения   ::   Хименес Хуан Рамон

Как же им объяснить обман?

Как сказать, что я только путник, что им совсем не родня? И не смог я предать деревья, что поверили вдруг в меня.

Знает полночная тишина, как я с ними беседовал допоздна.

Перевод Н. Горской

417

173. САМЫЙ ПОДЛИННЫЙ

Как голос самой судьбы, зовут петухи тоскливо, и, сон раздвигая, люди встают, как на край обрыва,

Когда обожгло зарею разломы в сосновой кроне, глаза он один не поднял, далекий и посторонний.

Стихали слова вошедших, и кротко сопели звери, по-женски дохнуло дымом, и даль распахнули двери.

И колос, вода и птица яснели как на ладони, но он не взглянул ни разу, далекий и посторонний.

(Где видел теперь он воду и птичий полет над нею, откуда глядел он - навзничь, как желтый сноп, цепенея?) Но так и не подняв веки, но так и не подав вести, далекий и посторонний, теперь на своем он месте.

(Он там начеку, простертый, стоит, как река на шлюзе, и жажда водою стала, правдивейшей из иллюзий.)

Глаза он один не поднял и, счеты сведя с судьбою, навеки в себе остался и стал наконец собою.

Перевод А. Гелескула

421

174.