Волки и овцы   ::   Островский Александр Николаевич

Да как же возможно мне, с моим сложением, на козлы? Да еще двенадцать верст трястись до усадьбы!

Глафира . Послушай меня, Мишель! Тебе это очень полезно: ты толстеешь так, что ни на что не похоже. Мы в Париж поедем, ведь самому будет совестно таким медведем приехать.

Уходят Беркутов , Купавина , Лыняев , Глафира и Анфуса .



Явление двенадцатое



Мурзавецкая , Чугунов , потом Мурзавецкий .

Чугунов (у окна) . В Париж да в Петербург! Что денег-то увезут из губернии!

Мурзавецкая . Что? Смаклерил дело-то хорошо? Благодарю! Осрамил было благородную, уважаемую даму.

Чугунов . Да вы уж хоть повесьте меня, а не воротишь!

Мурзавецкая . Что тебе, крысе, Беркутов-то говорил?

Чугунов . Все шито да крыто; и Клашку, чтоб он не болтал тут, в Вологду услал Василий Иваныч.

Мурзавецкая . Вот золотой-то человек! Я его в поминанье запишу. Запиши его ко мне в поминанье, да и к себе запиши!

Чугунов . Золотой-то он — точно золотой; а я вам вот что скажу! За что нас Лыняев волками-то называл? Какие мы с вами волки? Мы куры, голуби… по зернышку клюем, да никогда сыты не бываем. Вот они волки-то! Вот эти сразу помногу глотают.

За сценой слышен крик: «Тамерлан, Тамерлан!» Вбегает Мурзавецкий в отчаянии.

Мурзавецкий . Нет, ма тант, нет! Я не переживу.

Мурзавецкая . Успокойся, Алоллоша, успокойся!

Мурзавецкий (опускаясь на стул) . Нет, ма тант, лучшего друга моего…

Мурзавецкая .