Базалетский бой   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

«Верный глаз» не успеет вернуться, превратится в слепца, а заодно и молчальника! Сегодня же он, Али-Баиндур, откажется и еще упрекнет Юсуфа в недальновидности и беспечности. Разве хан не знает о повелении «льва Ирана» не покидать Гулабскую башню ни на один день? Почему же подверг его опасности, притащив с собою двадцать свидетелей? Потом, примирившись, поклянется святым Мохамметом, что и мысленно не приблизится ко второму караван-сараю. Пусть Юсуф сам богатеет, радуя сердце Али-Баиндура, близкого друга Юсуф-хана. И уговорит поспешить, ибо запоздавших ждет неудача…

Арчил начал отчаиваться: уже пять дней прошло, а пояс все еще на нем. Получив два послания Шадимана, хан не допустил Арчила подняться в башню – под предлогом, что он, возможно, подхватил в караван-сараях какую-нибудь болезнь: пусть пройдет срок. Арчила поместили с лазутчиком, рябым сарбазом. И хотя Датико мог видеться с сыном, сколько захочет, но лазутчик понимал по-грузински. И разговаривали только о родных, о Метехи. Причем Арчил не забывал повторять: «Мой князь, Шадиман», или: «Царь Симон не перестает возносить молитвы о здоровье шах-ин-шаха».

О трагическом конце Симона Второго Арчил решил рассказать только в башне, ибо Моурави пожелал скрыть истину от Али-Баиндура. А если хан сам узнает, сказать: «Я выехал раньше». Вспомнилось Арчилу, как, тайно проживая у Вардана Мудрого, он стал свидетелем ужаса, пережитого тбилисцами. Неприятно удивленные открытой радостью царя Теймураза по поводу убийства другого царя, горожане сдержанно встретили возвращение Теймураза и еще холоднее – арагвского владетеля.