Страница:
402 из 736
Теймураз благосклонно полуопустил веки, в душе радуясь возможности пополнить свою скудную казну за счет майдана, ибо от князей особых щедрот ожидать не приходится: все они жалуются на ограбление их персами.
– Но, долгожданный царь царей, – продолжал бедный купец, ободренный снисходительным отношением к нему царя, – в торговле и в амкарствах слишком мало людей, некому работать. А торговать кому, если половина мастеров в башнях сидит? Сегодня для нас радость из радостей: царя видим! Может, пожелаешь осыпать милостями и неповинных? А если кто лишние слова, как саман, крошил, то из самана еще никогда не получалось золота.
– Как? Как ты сказал? Из самана? – Теймураз встрепенулся, он уже был поэтом, и нетерпеливо крикнул стоящему за креслом князю: – Пергамент и перо!
Глаза поэта Теймураза загорелись. Он быстро и вдохновенно, при полном молчании зала, начертал строфы. И громко зазвучала маджама, посвященная золоту и саману:
О маджама моя! Как заря, филигранна!
День – труба возвещает, ночь – удар барабана.
Слышу спора начало: "В жизни, полной обмана,
Разве золото ярче жалкой горсти самана?"
Но металл драгоценный отвечает надменно:
"Ты мгновенен, как ветер, – я блещу неизменно!
Отражение солнца и луны я замена.
Что без золота люди? Волн изменчивых пена!"
Но саман улыбнулся: "Пребываешь в истоме,
А не знаешь, что солнце веселее в соломе.
Ты блестишь, но не греешь, хоть желанно ты в доме.
Конь тебя не оценит, как и всадник в шеломе".
|< Пред. 400 401 402 403 404 След. >|