JК
Король шутов :: де Нерваль Жерар
Страница: 176 из 198Потом с улыбкой тихо сказал Гонену:
– Не забудь также серьезного дела, о котором ты мне говорил.
– Какое дело, ваша светлость?
– А насчет хорошенькой актерки, что ты должен мне представить.
– Когда и где прикажете?
– Завтра, около полудня, у меня в замке де Боте. Ты знаешь где он?
– Нет, не знаю, – смело ответил Гонен.
– Между Венсенским лесом и Ножаном: ну, теперь за музыку.
Пока король шутов возвращался к себе на эстраду, у него в уме пронеслись философские размышления.
– Все в этом мире одна комедия. Только что мне пришлось играть мою роль с монахом, теперь приходится с сыном короля. Только одна театральная шутка не фальшива; призываю в том свидетелями Аристофана и Плавта! Фарс достойный презрения – это история.
Отогнав от себя лирическую мечтательность, Гонен приказал музыкантам приготовиться сыграть знаменитую балладу. Последние настроили инструменты и, по знаку своего главы, заиграли морсо. Орлеанский на лету подхватил тон и начал с первой строфы:
«Молва стоустая идет,
Что хороша моя подруга,
Под именем цветка слывет
Она у недруга и друга.
Она богата и знатна,
Барона гордого жена,
Который ездил в Палестину
И храбро дрался с Сарацином».
Намек был слишком ясен, друзья принца-поэта смеялись под шумок или же содрогались от мысли – сколько ненависти собирает он на свою голову. Дяди были в отчаянии от этой безумной выходки.
– Не забудь также серьезного дела, о котором ты мне говорил.
– Какое дело, ваша светлость?
– А насчет хорошенькой актерки, что ты должен мне представить.
– Когда и где прикажете?
– Завтра, около полудня, у меня в замке де Боте. Ты знаешь где он?
– Нет, не знаю, – смело ответил Гонен.
– Между Венсенским лесом и Ножаном: ну, теперь за музыку.
Пока король шутов возвращался к себе на эстраду, у него в уме пронеслись философские размышления.
– Все в этом мире одна комедия. Только что мне пришлось играть мою роль с монахом, теперь приходится с сыном короля. Только одна театральная шутка не фальшива; призываю в том свидетелями Аристофана и Плавта! Фарс достойный презрения – это история.
Отогнав от себя лирическую мечтательность, Гонен приказал музыкантам приготовиться сыграть знаменитую балладу. Последние настроили инструменты и, по знаку своего главы, заиграли морсо. Орлеанский на лету подхватил тон и начал с первой строфы:
«Молва стоустая идет,
Что хороша моя подруга,
Под именем цветка слывет
Она у недруга и друга.
Она богата и знатна,
Барона гордого жена,
Который ездил в Палестину
И храбро дрался с Сарацином».
Намек был слишком ясен, друзья принца-поэта смеялись под шумок или же содрогались от мысли – сколько ненависти собирает он на свою голову. Дяди были в отчаянии от этой безумной выходки.