Мои друзья   ::   Рябинин Борис Степанович

Толпа отхлынула от собак и плотным кольцом окружила открытую площадку посередине сада, обнесенную толстой веревкой с бумажными флажками, – место ринга, с поставленным в центре небольшим судейским столиком под легким фанерным навесиком, защищающим от солнечных лучей.

Первыми пошли овчарки, как самые многочисленные. Малочисленные породы могли подождать – их всегда оставляют «на закуску» или пропускают между большими рингами. К «малочисленным» относился и мой Джери. Приходилось запасаться терпением.

Шел первый класс, то есть взрослые овчарки. Одна за другой они входили в круг и, удерживаемые людьми, выстраивались в длинную цепочку. По жесту судьи цепочка двинулась по кругу.

Судья, невысокий пожилой мужчина в белой фуражке, с большим красным бантом на левом кармашке кителя и с блокнотом в руках, стоя в центре, приценивающимся взглядом окидывал каждую собаку. По его указанию ассистенты (в числе их был и Сергей Александрович) переставляли экспонируемых животных. Лучших передвигали в голову колонны, худших – назад.

Зрители так тесно обступили ринг, что я не мог пробиться к веревке.

Тогда еще не оглашали весь ход судейства по радио, как это делают теперь. И, стоя у веревки, которой был обнесен ринг, зрители торопливо переспрашивали друг Друга: «Что он сказал?» (Имея в виду судью.) Или: «Что получила эта собака?» (Когда очередной живой экспонат, прошедший экспертизу, уводили с ринга.)

Вдруг что-то произошло. Раздались яростный вой и злобное рычание, цепочка людей и животных внезапно разорвалась, смешалась.