Морская школа   ::   Коковин Евгений Степанович

– На букву «лы», – подсказал Костя.

– Ломоносов! – не удержался я.

Костя обидчиво махнул рукой:

– Вечно ты, Димка, суешься со своим носом!

Но, оказывается, Илько знал о нашем земляке Ло­моносове. Ему рассказывал о нем Петр Петрович.

Подумав, Костя сказал:

– Я прочитал это стихотворение папке, а он и го­ворит: «Правильное стихотворение и изложено красиво, но только божья воля тут ни при чем».

– Это для того, чтобы складно было, – заметил я.

– Как тебе не складно, – возразил Костя. – Это, чтобы царские слуги пропустили стихотворение в книж­ку – вот для чего Некрасов тут бога и подпустил. Из хитрости. Потому что царь не любил, чтобы бедняки учились. А про бога он все любил читать.

Илько развязал свой мешок и стал укладывать в не­го подарки – одежду, тетради, карандаши, хрестома­тию. Вдруг он словно что-то вспомнил. Произнес задум­чиво и взволнованно:

– Тогда я говорил неверно. Русские – хорошие люди! Они любят ненцев. Об этом я расскажу в тундре.

– А Матвеева-то, кочегара с «Владимира», мы так и не разыскали, – сказал я. – Как бы нам его найти?

– Если он в Соломбале, мы обязательно его разы­щем, – уверенно заметил Костя. – Вот только бы знать, какой он…

Илько раскрыл свою тетрадь:

– Вот он какой! Если встретите такого, значит, это и есть дядя Матвеев.

Кочегар с «Владимира», друг Илько, был нарисован карандашом во всю страницу тетради.