Ночь во Флоренции   ::   Дюма Александр

— Изволь, — согласился Лоренцино, — хотя я слегкаподзабыл написанные раньше трагедии, вынашивая замысел новой, которую создаю сейчас… Ах! Вот для нее-то мне и надобен актер! — добавил он со вздохом.

— Он перед вами! — воскликнул комедиант. — Вы только послушайте меня и сами увидите, на что я способен.

— Слушаю.

— Итак, мы с вами в вестибюле сената, а тут вот — статуя Помпея. Вы будете Цезарь, я — Брут; вы идете с площади, я поджидаю вас здесь. Мизансцена вас устраивает монсиньор?

— Вполне.

— Минуточку терпения, я облачусь в тогу. Добросовестный комедиант завернулся в плащ и, сделал шаг к Лоренцино, начал:

Комедиант: Привет, о Цезарь! Мне…

Лоренцино: Я весь вниманье, Брут.

Комедиант: Сегодня я решил тебя дождаться тут.

Лоренцино: Коль ты сторонник мой — я награжден судьбою.

Комедиант: Ошибся, Цезарь, ты: проситель пред тобою.

Лоренцино: Проситель? Ты? О чем?

Комедиант:

Как ведомо тебе,

Боренье двух начал живет в любой судьбе,

Всегда добро и зло между собою в споре,

И дни печальные за радостными вскоре

Идут привычно, как за осенью зима,

Как ночь идет за днем и как за светом — тьма.

Но гонит зависть нас — оспоришь ты едва ли —

Переступить предел, что боги начертали.

Будь трижды гений тот, кто перешел его, —

Он тут же светоча лишится своего

И, факел гаснущий в бессилии сжимая,

Застынет, ослеплен, у гибельного края.