Одержимый   ::   Санин Владимир Маркович

Преодолевая дикую боль в груди, я встал на колени, опёрся спиной о переборку и сообразил, что полностью на борт «Семён Дежнев» ещё не лёг, так как в этом случае правое крыло мостика находилось бы в воде. И ещё я сообразил по необычному расположению рубки, будто попавшей в другое измерение, что крен очень велик и «задумалось» судно основательно: одна добрая волна в левый борт — и оверкиль. Распахнув ведущую на трап дверь, что-то кричал Птаха, отрывисто командовал Чернышёв — я разобрал слова «женщин сначала, женщин!», где-то совсем рядом мелькнули огни «Буйного», а я, не в силах сдвинуться с места, стоял на коленях, заворожённый этой мыслью: одна добрая волна в левый борт — и оверкиль.

Я с трудом увернулся: из двери в меня полетели тяжёлые кули брезента. Понятно: на них можно будет встать, чтобы подняться на левое крыло мостика.

— Куда прёшь? — бешено заорал Чернышёв. — Пропустить женщин!

Через распахнутую дверь левого крыла в рубку вместе с морозным, воздухом ворвалась добрая бочка ледяной воды, и тут же в путающей близости возник тёмный, увешанный цилиндрическими кранцами борт «Буйного». Оттуда бросили сеть, в неё руками и ногами вцепились Рая и Зина.

— Любка, чего ждёшь?! — Чернышёв подтянул и швырнул на сеть Любовь Григорьевну. — Вира!

Борт «Буйного» то исчезал, то вновь появлялся перед глазами. Один за другим в рубку влезали люди и карабкались на крыло мостика, где их страховал Воротилин. Потом я узнал, что те, кто не успевал ухватиться за сеть, улучали момент и прыгали на борт «Буйного», когда тот оказывался внизу.