Огонь на ветру   ::   Фингарет Самуэлла Иосифовна

К этому времени в голове как раз созрел план, в котором пластина с паскунджи занимала не последнее место, и, если бы Михейка мог посмотреть на себя со стороны, он бы увидел, что лицо его просветлело, словно сдвинулась тень от тучи, а в глазах проступила синь. Знал теперь Михейка, знал, что должен он сделать. В короткий час предстояло свершить невозможное, поступить выше собственных сил. И разве не о том же трубили и пели строки стихов?

Шота читал главу, в которой говорилось, как Автандил во второй раз нашёл своего побратима.

Раз на холм поднялся витязь, изнемогший от молений,

И взглянул он на долину, где играли свет и тени,

И средь зарослей заметил вороного в отдаленьи.

«Это он! – воскликнул витязь. – В том не может быть сомнений!»

Впервые внимали люди стихам, похожим на разговорную речь. Звучали слова, какие произносят в обычной жизни. Но непростыми были эти слова. Всё будничное и малозначительное исчезло. Взамен явилось высокое чувство. Строки напряглись внутренней силой, зазвучали, как песня, покоряя и завораживая.

И увидев Тариэла, отшатнулся он назад:

Полумёртвый лик скитальца был отчаяньем объят.

Ворот был его разорван, по щекам катился град.

Покидая мир мгновенный, не смотрел на брата брат.

Справа возле Тариэла лев лежал и меч чеканный.

Слева – рухнувший на землю тигр виднелся бездыханный.

По лицу из глаз страдальца ток струился непрестанный.

Лютым пламенем пылало сердце в скорби несказанной.