JК
ПАПИЙОН. ВА-БАНК :: Шарьер Анри
Страница: 154 из 180Впрочем, бедность одеяния компенсировалась экипировкой: вокруг пояса туго набитый патронташ, хорошо начищенные ружья, к тому же у каждогоза поясом штык в ножнах. Метис» которого они называли капитаном, смахивал скорее на разбойника в был вооружен огромным револьвером. Говорили они по-испански, и мы плохо их понимали, но сам их вид и интонации были далеко не дружеские.
Из гавани нас препроводили прямо в тюрьму. Дорога шла через деревню, которая действительно называлась Риоача.
Тюремный двор был обнесен низкой каменной Стеной. По нему болталось человек двадцать грязных, бородатых заключенных. Они смотрели на нас недружелюбно, даже злобно: «Вамое, вамое!» Теперь мы догадались, что говорят солдаты: «Давай, давай вперед!» Исполнить эту команду было нелегко: Клозио хотя и стало получше, но все равно из-за гипса быстро идти он не мог. Когда бредущий в конце колонны капитан поравнялся с нами, я увидел у него в руках наш компас, а на плечах – дождевик. К тому же он жрал наши бисквиты и шоколад. Нетрудно было сообразить, что здесь нас оберут до нитки.
Нас заперли в грязной вонючей камере с толстыми решетками на окне. На полу стояли деревянные топчаны с приподнятыми изголовьями – надо полагать, постели. Как только охранник покинул камеру, к окну со двора подошел заключенный и окликнул:
– Французы! Французы!
– Чего надо?
– Французы не есть хорошо, не есть хорошо!
– Что это значит – не есть хорошо?
– Полиция...
– Что полиция?
– Полиция не есть хорошо.
И он исчез. Настала ночь. Комнату освещала тусклая лампа.
Из гавани нас препроводили прямо в тюрьму. Дорога шла через деревню, которая действительно называлась Риоача.
Тюремный двор был обнесен низкой каменной Стеной. По нему болталось человек двадцать грязных, бородатых заключенных. Они смотрели на нас недружелюбно, даже злобно: «Вамое, вамое!» Теперь мы догадались, что говорят солдаты: «Давай, давай вперед!» Исполнить эту команду было нелегко: Клозио хотя и стало получше, но все равно из-за гипса быстро идти он не мог. Когда бредущий в конце колонны капитан поравнялся с нами, я увидел у него в руках наш компас, а на плечах – дождевик. К тому же он жрал наши бисквиты и шоколад. Нетрудно было сообразить, что здесь нас оберут до нитки.
Нас заперли в грязной вонючей камере с толстыми решетками на окне. На полу стояли деревянные топчаны с приподнятыми изголовьями – надо полагать, постели. Как только охранник покинул камеру, к окну со двора подошел заключенный и окликнул:
– Французы! Французы!
– Чего надо?
– Французы не есть хорошо, не есть хорошо!
– Что это значит – не есть хорошо?
– Полиция...
– Что полиция?
– Полиция не есть хорошо.
И он исчез. Настала ночь. Комнату освещала тусклая лампа.