Скованные намертво   ::   Рясной Илья

Многое его заинтересовало. Но вскоре ему стало ни до чего.

В номере отеля стоял телевизор. Аверин не поверил своим ушам, когда услышал об указе президента о разгоне Верховного Совета. Внутри стало как-то пусто, а на душе гадко. Вспомнились и разговоры Егорыча об изобилии грибов в подмосковных лесах, которые, говорят, к большой беде, и мрачные пророчества политологов. Дело шло к крови. Крови большой.

— Ну что за сволочи, — прошептал Аверин, всматриваясь в экран.

События в Москве развивались в самом худшем направлении. Аверин каждый вечер прилипал к телевизору и с ужасом ждал самого худшего. События не могли разрядиться сами по себе. Что-то должно случиться. Немцы кидали на русских сочувствующие взгляды. Они в очередной раз убедились, что Россия — дикая, варварская страна. В Германии даже Гитлер пришел к власти через выборы, законным путем. Разгон представительного органа власти для Европы представлялся чем-то немыслимым.

Все складывалось очень плохо. Аверин вспомнил свою шутку — мол, останусь в Европе. А сейчас ему действительно захотелось замереть, застыть в этом уютном, просчитанном до мельчайших подробностей мире. Ему не хотелось в хаос. Аверин ненавидел человеческие страдания. Он и в милицию пришел из-за этой ненависти. Он чувствовал, как тень наползает на его город — столицу России.