Печать и колокол   ::   Кларов Юрий Михайлович

Я не ставлю знака равенства между безымянным русским художником или Рубенсом и Микеланджело. В то же самое время я совсем не исключаю, что вместе с ним и в нем умер великий мастер, который мог бы в других условиях обессмертить свое имя.

И, любуясь портретом, я завидовал Меншиковым и Арсеньевым – всем тем, кто мог наблюдать за тем, как создавалось это блестящее произведение двух искусств: живописи и вышивания.

Шлягин, которого я бы назвал человеком «купеческой складки», не без гордости сказал нам, что посетивший в Прошлом году Петербург американский собиратель и знаток вышивок Генри Мэйл предлагал ему за портрет Бухвостова пятнадцать тысяч долларов, сумму по тем временам солидную.

– А ежели поторговаться, – сказал Шлягин, – то и все двадцать бы отвалил.

– Что же вы не продали? – поддразнил я, надеясь в глубине души услышать от него что-нибудь умилительное. Но, увы, не услышал.

– Да у меня и своих деньжат хватает, не обездолен, – откровенно объяснил он свой отказ от сделки. – А удовольствие свое я на том имел. Купил-то я эту вещицу за сколько? За тысячу рубликов. Не бог весть какие деньги, а мне; «Переплатил, Иван Ферапонтович». Ну, и сомнения всякие. Не денег, понятно, жалко, а достоинства купеческого. А выходит, не прогадал Шлягин. Вон как! Да, хорошая вышивка в хороших руках – капитал. Ба-альшой капитал! А господин Мэйл пускай дураков себе не здесь, а в своих Американских Соединенных Штатах ищет. Дураки – не носороги, они повсеместно водятся, что в Лос-Анджелесе, что в Рязани.