JК
Печать и колокол :: Кларов Юрий Михайлович
Страница: 240 из 319Дурак – он везде дурак. А мне за этот самый шелковый портрет, ежели желаете знать, через пяток лет и пятьдесят отвалят, только продай, Христа ради, Иван Ферапонтович. А я – шиш, ста ждать буду… – засмеялся Шлягин.
Но, несмотря на свой трезвый подход к неизбежному росту цен на произведения искусства, Шлягин в своих прогнозах все-таки ошибся: через «пяток лет» никто ему пятидесяти тысяч за «арсеньевский» портрет не предложил… Через «пяток лет» грянула революция.
А в 1918 году декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР все предметы искусства, имеющие художественное и историческое значение, были объявлены собственностью народа.
Но, как вскоре выяснилось, злорадствовал я зря. Купец проявил должную предусмотрительность.
Отправившийся в особняк Шлягина Тарновский – как специалист по художественным вышивкам он был по моей рекомендации привлечен к реквизиям, которыми занималась Комиссия по охране памятников искусства и старины Петроградского Совдепа, – вернулся ни с чем.
Тарновский сообщил, что Шлягин еще в середине 1917 года уехал из Петрограда в Ревель (ныне Таллин), а оттуда перебрался в Стокгольм.
Уезжая, купец продал дом и захватил с собой наиболее ценные экспонаты коллекции, среди которых, разумеется, был и портрет Бухвостова.
Обидно, досадно, но что поделаешь?
Я постарался забыть о портрете. Однако в 1922 году мне о нем напомнили.
Но, несмотря на свой трезвый подход к неизбежному росту цен на произведения искусства, Шлягин в своих прогнозах все-таки ошибся: через «пяток лет» никто ему пятидесяти тысяч за «арсеньевский» портрет не предложил… Через «пяток лет» грянула революция.
А в 1918 году декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР все предметы искусства, имеющие художественное и историческое значение, были объявлены собственностью народа.
Но, как вскоре выяснилось, злорадствовал я зря. Купец проявил должную предусмотрительность.
Отправившийся в особняк Шлягина Тарновский – как специалист по художественным вышивкам он был по моей рекомендации привлечен к реквизиям, которыми занималась Комиссия по охране памятников искусства и старины Петроградского Совдепа, – вернулся ни с чем.
Тарновский сообщил, что Шлягин еще в середине 1917 года уехал из Петрограда в Ревель (ныне Таллин), а оттуда перебрался в Стокгольм.
Уезжая, купец продал дом и захватил с собой наиболее ценные экспонаты коллекции, среди которых, разумеется, был и портрет Бухвостова.
Обидно, досадно, но что поделаешь?
Я постарался забыть о портрете. Однако в 1922 году мне о нем напомнили.