Полина   ::   Дюма Александр

Она сказала мне то же, что моя мать говорила мне уже много раз: невозможность хорошо устроить меня в замке была единственным препятствием для Горация взять меня с собой. Она лучше всякого знает, как он меня любит, потому что он ей доверял с самого начала и так часто благодарил за счастье, которым, по его словам, ей обязан. Эта уверенность в том, что Гораций любит меня, заставила меня вдруг решить: если я не получу скорого известия о его возвращении, отправиться самой к нему.

Я получила письмо. Вместо того чтобы говорить о своем возвращений, Гораций писал, что он принужден еще пробыть около шести недель, или двух месяцев, вдали от меня. Письмо его дышало любовью. Только обещание, которое он дал своим друзьям, мешает ему возвратиться, писал он, а уверенность, что мне будет беспокойно в развалинах древнего замка, не дает ему права просить меня к нему приехать. Если я могла еще колебаться, то письмо это заставило меня решиться. Я пошла к матери и сказала, что Гораций позволяет мне приехать к нему, и что я отправлюсь завтра вечером. Она тоже хотела ехать со мной, и я испытала всевозможные мучения, доказывая ей, что если граф боялся за меня, то за нее будет бояться в десять раз более.

Я отправилась на почтовых, взяв с собой горничную, которая была родом из Нормандии. Приехав в Сен-Лоран-дю-Мон, она попросила позволения провести три или четыре дня у своих родных, которые жили в Кревкере. Я позволила ей, не подумав, что в ту минуту, когда приеду в замок, обитателями которого были одни мужчины, буду особенно нуждаться в ее услугах. Но я хотела доказать Горацию, что он был несправедлив, сомневаясь в моей твердости.