Рубин эмира бухарского   ::   Казанин Марк Исаакович

После обеда Толмачев объявил, что земляных работ в этот день больше не будет, так как предстоят проводы гостей, потом фотографирование.

— Может быть, вы имели в виду, — несмело спросил я, — сначала фотографирование, а потом проводы гостей?

— Нет, молодой человек, я сказал именно то, что хотел: сначала проводы, потом фотографирование.

Я пожалел, что выскочил.

Я заметил, что перед отъездом Паша много говорил с Листером, потом с Борисом и непринужденно смеялся.

Около четырех часов гости, включая женщин и Юнуса Ходжаева, уже сидели в пролетках и линейках.

Я подошел к Александре Ивановне.

— Вы устали, наверно? — спросил я.

— Нет, я ведь ничего не делала, — ответила она чистосердечно. — Скорее могла устать Катя, но она у нас двужильная, хотя вы этого и не знаете.

Мое лицо выражало вопрос.

— Она все эти годы до недавнего времени провела в деревне у больной тетки и всю работу сама делала, и по дому, и в огороде. Она и корову подоит, и лошадь запряжет, и не хуже вас, мальчишек, верхом ездит, — пояснила Александра Ивановна.

Разговор наш был прерван сигналом к отправлению, и уже через несколько минут гости махали нам платками из удалявшихся экипажей.

— А теперь, Глеб, — обратился ко мне Толмачев, когда мы вновь зашли в палатку, — нет ничего удивительного в том, что вы меня не поняли. Ведь я имел в виду фотографирование не отъезжающих, а нашей работы. Сейчас мы будем клеймить и фотографировать все наши инструменты: лопаты, клинья — все абсолютно, что мы приносим на территорию раскопок.