Сестры   ::   Эберс Георг Мориц

— Ты поклялся, — воскликнула девушка в сильнейшем возбуждении, заметив в пустыне движущиеся тени, — и ты поклялся головой твоего отца! Не допусти же Ирену раскаяться, что она пошла за тобой. Люби ее так, как в этот час ты думаешь, что любишь меня, твою спасительницу. Помните оба о бедной Клеа, которая охотно жила бы для вас и теперь умирает за вас. Не забывай меня, Публий! Раз, единственный раз я открыла сердце для любви… О как я любила тебя, Публий, с болью и мукой, и таким счастьем, какого никогда не испытала ни одна смертная, и вот ради этой любви я отдаю себя на смерть.

Вне себя, словно в опьянении, бросила она эти слова римлянину, как торжественный похоронный гимн.

Но почему молчит он теперь? Разве не открыла она ему сокровеннейшие тайны своей души и не допустила его в святая святых своего сердца?

Если бы Публий разразился градом упреков и просьб, она, не слушая его, бросилась бы в пустыню, но его молчание привело ее в полное недоумение.

Так она не могла уйти от него, и она уже готова была снова позвать его, но невольно остановилась.

Невероятная ярость захлестнула душу Публия. В отчаянии он метался по своей тюрьме, как вдруг взгляд его упал на железный лом, оставленный рабочими при похоронах Аписа.

Как утопающий хватается за плывущее бревно, так и Публий бросился к этому орудию и, не отвечая Клеа, изо всех сил старался просунуть рычаг между створном дверей.

Снаружи все замолкло.

Может быть, безумная женщина уже кинулась навстречу убийцам, а дверь была тяжела и не поддавалась его усилиям.