Смерть и любовь в Гонконге   ::   Конзалик Хайнц

Что он при этом говорил на диалекте «водных китайцев», Меркер, конечно, не понял, но по тому, как девушка довольно закивала, понял, что Мэй ее успокоил.

– Так, а теперь займемся пузырем! – сказал Мэй, тоже опуская руки в дезинфицированный раствор. – Вот еще проблема: как уговорить семью, что ее главу нужно отправить на сушу, в настоящую больницу. Для вас будет весьма поучительно услышать, какой при этом поднимется шум и гам.

На палубе собиралось все больше больных. Нос джонки был буквально забит ими. Как же – наконец-то настоящий доктор!..

Доктор Меркер удрученно остановился на верхней ступеньке лестницы.

– Работы на три дня, никак не меньше, – проговорил он, глубоко вздыхая.

– Да, по меньшей мере. Теперь больные не уйдут с джонки, пока не подойдет их очередь. Пусть это продлится даже четверо суток… они отсюда ни ногой. Им нужно стеречь свое место в очереди. Кто от этого откажется?

Они направились к высокой надстройке на корме джонки, где некогда находились жилые помещения доктора Мэя и где он собирался устроить маленький госпиталь. Но там, где лежал – или должен был лежать – больной с острым воспалением желчного пузыря, никого не оказалось. Носилки с натянутым на бамбуковые палки брезентом, оба соседа, семья больного – ничего и никого. Доктор Мэй сунул руки в карманы своего мешковатого серого костюма.

– Ну вот видите, – только и сказал он. Доктор Меркер в ужасе воззрился на него.