JК
Тропа Селим-хана :: Дружинин Владимир Николаевич
Страница: 78 из 144Они окружили ефрейтора, лежавшегона плащ-палатке.
— Два дерева на косогоре, — услышал капитан. — Ну, точь-в-точь люди. Туман вьется, а они вроде идут. Парфентьев кричит: «Стой, стрелять буду!»
— Что с вами? — спросил Сивцов ефрейтора.
— Растяжение связок, — отозвался тот сокрушенно. — Не повезло.
На пути к озеру встретили лейтенанта с группой. Голые по пояс, мокрые, пограничники шли, стряхивая с сапог комья налипшей грязи. Рой оводов гудел над ними.
— Жуткая топь, — весело сообщил лейтенант. — Вы куда? К озеру? Там делать нечего — утки плавают.
До озера оставалось метров двести. Напрягая зрение, Сивцов различил серые комочки на воде. Да, выводок диких уток.
— Измажетесь только, — продолжал лейтенант. — Утка разве подпустит!
«Он прав, — подумал Сивцов. — Да, он, несомненно, прав: нарушители спугнули бы уток. Не было бы их тут. Птица чуткая. И все-таки…»
— Раздеться, — приказал он солдатам. — До трусов. Ремни автоматов подтянуть.
Первый солдат, ступивший в камыши, ухнул по колено. «Давай, Петро, держись за воздух!» — крикнули ему. Топь зачавкала, зашумели, закачались камыши с черными метелками. Утки улетели, Сивцов проводил их взглядом. Он тоже месил ржаво-красную жижу. Зыбучая вода ледяной хваткой сжала ноги.
Что-то темнело впереди, в зарослях, у самой воды. Не коряга и не птичье гнездо. Что-то другое, чуждое этому мирку камышей, стрекоз, диких уток.
— Два дерева на косогоре, — услышал капитан. — Ну, точь-в-точь люди. Туман вьется, а они вроде идут. Парфентьев кричит: «Стой, стрелять буду!»
— Что с вами? — спросил Сивцов ефрейтора.
— Растяжение связок, — отозвался тот сокрушенно. — Не повезло.
На пути к озеру встретили лейтенанта с группой. Голые по пояс, мокрые, пограничники шли, стряхивая с сапог комья налипшей грязи. Рой оводов гудел над ними.
— Жуткая топь, — весело сообщил лейтенант. — Вы куда? К озеру? Там делать нечего — утки плавают.
До озера оставалось метров двести. Напрягая зрение, Сивцов различил серые комочки на воде. Да, выводок диких уток.
— Измажетесь только, — продолжал лейтенант. — Утка разве подпустит!
«Он прав, — подумал Сивцов. — Да, он, несомненно, прав: нарушители спугнули бы уток. Не было бы их тут. Птица чуткая. И все-таки…»
— Раздеться, — приказал он солдатам. — До трусов. Ремни автоматов подтянуть.
Первый солдат, ступивший в камыши, ухнул по колено. «Давай, Петро, держись за воздух!» — крикнули ему. Топь зачавкала, зашумели, закачались камыши с черными метелками. Утки улетели, Сивцов проводил их взглядом. Он тоже месил ржаво-красную жижу. Зыбучая вода ледяной хваткой сжала ноги.
Что-то темнело впереди, в зарослях, у самой воды. Не коряга и не птичье гнездо. Что-то другое, чуждое этому мирку камышей, стрекоз, диких уток.