JК
Жена дитя :: Рид Томас Майн
Страница: 16 из 83Сцена была вполне достойна ее карандаша: три фигуры в том положении, в котором они оказались, представляли собой интересную картину. Девушка собиралась запечатлеть на память эту оригинальную сцену: хотя молодые леди иногда ускользали в одинокие места, такие экспедиции требовали определенной смелости.
Сидя на камне настолько далеко от прилива, сколько позволяли волны, Корнелия рисовала свою кузину, сидящую спиной к стене утеса, и темнокожую служанку с головой в тюрбане, которая вытянулась на берегу. Покрытый трещинами утес и расположенный под ним грот; темные нависающие скалы и круто уходящая вверх расселина – стороны этой расселины покрыты вьюнками и фантастической формы кустами – все это должно должно было появиться на рисунке.
Девушка заканчивала рисунок, когда ее кузина издала восклицание.
Джули уже некоторое время быстро перелистывала книгу – либо в нетерпении, либо в разочаровании ее содержанием.
Временами она останавливалась, прочитывала несколько строк и двигалась дальше, словно искала чего-нибудь получше.
Наконец она бросила том на песок и воскликнула:
– Вздор!
– Кто?
– Теннисон.
– Ты, конечно, шутишь? Божественный Теннисон – поэт поэтов нашего века!
– Поэт века! Такого нет!
– Что? А Лонгфелло?
– То же самое. Американское издание, разбавленное, если только такое возможно. Поэты называется! Рифмоплеты, создатели мелких мыслей в длинных гекзаметрах.
Сидя на камне настолько далеко от прилива, сколько позволяли волны, Корнелия рисовала свою кузину, сидящую спиной к стене утеса, и темнокожую служанку с головой в тюрбане, которая вытянулась на берегу. Покрытый трещинами утес и расположенный под ним грот; темные нависающие скалы и круто уходящая вверх расселина – стороны этой расселины покрыты вьюнками и фантастической формы кустами – все это должно должно было появиться на рисунке.
Девушка заканчивала рисунок, когда ее кузина издала восклицание.
Джули уже некоторое время быстро перелистывала книгу – либо в нетерпении, либо в разочаровании ее содержанием.
Временами она останавливалась, прочитывала несколько строк и двигалась дальше, словно искала чего-нибудь получше.
Наконец она бросила том на песок и воскликнула:
– Вздор!
– Кто?
– Теннисон.
– Ты, конечно, шутишь? Божественный Теннисон – поэт поэтов нашего века!
– Поэт века! Такого нет!
– Что? А Лонгфелло?
– То же самое. Американское издание, разбавленное, если только такое возможно. Поэты называется! Рифмоплеты, создатели мелких мыслей в длинных гекзаметрах.