Айвангу   ::   Рытхэу Юрий Сергеевич

С тех пор каквзял в руки охотничье ружье и было ему лет восемь-девять. В песне не было слов, а мотив был схож с посвистом весеннего ветра, ласкового, теплого…

Иногда напев становился тревожным; это означало, что все охотники вернулись с промысла и только Сэйвытэгин еще не пришел. И не знаешь тогда – радоваться ли тому, что добыча так велика, что ему трудно донести ее до селения, или горевать – охотник задерживается в море и не только тогда, когда ему повезет…

Мать стара и столько на своем веку похоронила детей, что гибель Айвангу она воспримет как тяжелое, но неизбежное горе.

Ее худое тело будет содрогаться от плача, но своего лица, залитого слезами, она не откроет.

Мать зовут Росхинаут. Она с другого берега, аляскинского, из семьи эскимосов-зверобоев, и там у нее было другое имя. Сэйвытэгин привез ее из поездки на американское побережье. Говорят, год она целый плакала и тосковала, но, плача, никогда не открывала своего лица. Не полагалось по их обычаям. Айвангу был первым ребенком у нее, и она сама выбрала ему имя и настояла на этом, а собственное потеряла, потому что со времени приезда в Тэпкэн никто не звал ее иначе, как Росхинаут – Женщина Другого Берега.

Айвангу обнимал ноздреватый, колючий лед и вспоминал нежность женского тела.