Алька   ::   Абрамов Федор Александрович

Такой, говорят, воды, бабушка, и насвете нету. Все вон по Паладьииой меже бегали.

- По Амосовской, - поправила старуху Алька.

- А нет, по Паладьиной, - сказала Христофоровна. - То раньше Амосовской-то звали, а теперь Паладьиной зовем. Даже мы, старые, так говорим.

Христофоровна тяжело перевела дух-жарковато было на верховище, как сказала бы Алькина мать про вершину горы.

- У меня девушки все выспрашивали: как, говорят, с чего такая перемена? Это насчет межи-то - почему Паладья всех Амосовых покрыла. А я говорю, за труды, видно. Двадцать лет женка кажинный день мяла эту межу, да еще не один, а два да три раза на дню. Никто, говорю, как деревня стоит, не прошел по ней, сколько она прошла. Ну дак уж они меня извели: расскажи да расскажи про Паладью.

-- И ты рассказывала?

]23

- Как не рассказывала, раз просят. Все записали да в город увезли.

- А чего им мамина жизнь далась?

- А вот интересуются. Как да за что такая почсст;,.

Очень им это удивительно, что межу к нынешнему человеку привязали. Это, говорят, бабушка, все равно что памятник. Памятники, вишь, в городах большим людям ставят. Каменные. Видала?

- Видала. Есть.

- Ну вот видишь. А я думала, может, маленько и подшутили над бабушкой. Любят посмеяться-то, любят. Хоть и уважительные.

Дальше, по всему видать, разговор у Христофоровны опять пошел бы о полюбившихся ей девушках из города, и Алька с ней рассталась.

Но пошла не на деревню. Пошла под гору-материной тропой.