JК
Ангел, летящий на велосипеде :: Ласкин Александр
Страница: 4 из 111Еще несколько раз она позировала ученикам Павла Петровича Чистякова.
Конечно, ни портретируемой, ни адресатом поэта она становиться не собиралась. Это получилось как-то само собой. Ведь даже свою фамилию она предпочитала не афишировать. Под рецензиями в газете стояло: "В" или "В. Льв".
Иногда Лютик переставляла две первые буквы. Так она над собой подшучивала: боевой критик, цепной пес партийной прессы и должен именоваться "Ав".
Ее обзоры еще можно отыскать в подшивке "Ленинградской правды", а о своих стихах она не рассказывала даже приятелям. Сколь бы ни была она с ними близка, ее творчество принадлежало сфере куда более сокровенной.
Разумеется, такая позиция требовала конспирации. За свою тетрадку она бралась поздними вечерами, когда квартира уже спала. Чтобы до конца оценить ею написанное, следует помнить о тишине, шелесте занавесок, близости своих и чужих снов.
Контур прошедшего уже истаял, но его еще можно различить... Что сегодня произошло такого, чего не было вчера? Вспоминаются докторша Наталка, собака Зорька, игла, уколовшая палец... Только что это занимало ее в жизни, а вот уже сверкает в стихах.
Все минует, а подробности останутся. Неслучайно под страницей она неизменно ставит число. Следовательно, ей интересны не мелочи как таковые, а неповторимые приметы конкретного дня.
Конечно, ни портретируемой, ни адресатом поэта она становиться не собиралась. Это получилось как-то само собой. Ведь даже свою фамилию она предпочитала не афишировать. Под рецензиями в газете стояло: "В" или "В. Льв".
Иногда Лютик переставляла две первые буквы. Так она над собой подшучивала: боевой критик, цепной пес партийной прессы и должен именоваться "Ав".
Ее обзоры еще можно отыскать в подшивке "Ленинградской правды", а о своих стихах она не рассказывала даже приятелям. Сколь бы ни была она с ними близка, ее творчество принадлежало сфере куда более сокровенной.
Разумеется, такая позиция требовала конспирации. За свою тетрадку она бралась поздними вечерами, когда квартира уже спала. Чтобы до конца оценить ею написанное, следует помнить о тишине, шелесте занавесок, близости своих и чужих снов.
Контур прошедшего уже истаял, но его еще можно различить... Что сегодня произошло такого, чего не было вчера? Вспоминаются докторша Наталка, собака Зорька, игла, уколовшая палец... Только что это занимало ее в жизни, а вот уже сверкает в стихах.
Все минует, а подробности останутся. Неслучайно под страницей она неизменно ставит число. Следовательно, ей интересны не мелочи как таковые, а неповторимые приметы конкретного дня.