JК
Ангел, летящий на велосипеде :: Ласкин Александр
Страница: 65 из 111" речь идет о ласточке: "И живая ласточка упала / На горячие снега...". И в "Возможна ли женщине мертвой хвала?.." тоже появляется: "И твердые ласточки круглых бровей / Из гроба ко мне прилетели..."
У Мандельштама перекликаются не только мысли и строчки, но и отдельные слова.
Как корабли на рейде, они перемигиваются друг с другом.
Некоторые совпадения напоминают проговорки по Фрейду.
Например, в начале радиопьесы "Молодость Гете" его выдает слово "чужое": "- Можно туда пойти? - Нельзя... Сады - чужие".
"Чужие сады" отсылают нас к "чужим поленьям" из стихотворения "На мертвых ресницах Исакий замерз...".
И в истории Бозио тема "чужого" присутствует:
"Защекочут ей маленькие уши: "Крещатик", "щастие" и "щавель". Будет ей рот раздирать до ушей небывалый, невозможный звук "ы"".
Конечно, Мандельштам помнит и о других своих ощущениях. Бывало в его жизни и чувство единства с окружающим миром.
"Эллинизм, - писал поэт, - это сознательное окружение человека утварью вместо безличных предметов, превращение этих предметов в утварь..."
"Превращение предметов... в утварь" - это превращение "чужого" в "свое".
Следовательно, в истории с Лютиком подобная метаморфоза не произошла.
Разные жизни слова
Мандельштам утверждал, что Пенелопа не ткала, а вышивала, именовал Медею отравительницей, оссиановским дружинникам придумал какие-то шарфы. Кстати, ошибся Осип Эмильевич и в отношении Лютика: сказал о "стокгольмской могиле", а на самом деле она умерла в Осло.
У Мандельштама перекликаются не только мысли и строчки, но и отдельные слова.
Как корабли на рейде, они перемигиваются друг с другом.
Некоторые совпадения напоминают проговорки по Фрейду.
Например, в начале радиопьесы "Молодость Гете" его выдает слово "чужое": "- Можно туда пойти? - Нельзя... Сады - чужие".
"Чужие сады" отсылают нас к "чужим поленьям" из стихотворения "На мертвых ресницах Исакий замерз...".
И в истории Бозио тема "чужого" присутствует:
"Защекочут ей маленькие уши: "Крещатик", "щастие" и "щавель". Будет ей рот раздирать до ушей небывалый, невозможный звук "ы"".
Конечно, Мандельштам помнит и о других своих ощущениях. Бывало в его жизни и чувство единства с окружающим миром.
"Эллинизм, - писал поэт, - это сознательное окружение человека утварью вместо безличных предметов, превращение этих предметов в утварь..."
"Превращение предметов... в утварь" - это превращение "чужого" в "свое".
Следовательно, в истории с Лютиком подобная метаморфоза не произошла.
Разные жизни слова
Мандельштам утверждал, что Пенелопа не ткала, а вышивала, именовал Медею отравительницей, оссиановским дружинникам придумал какие-то шарфы. Кстати, ошибся Осип Эмильевич и в отношении Лютика: сказал о "стокгольмской могиле", а на самом деле она умерла в Осло.