Аптекарь (Останкинские истории - 2)   ::   Орлов Владимир

- Затурканная она, - согласился Михаил Никифорович.

- И нежная, - сказал Каштанов. - И верно вы ей, дядя Валя, имя нашли. Именно Любовью ее и звать...

- Какой Любовью! - поморщился Филимон Грачев. - Варварой ее звать! И больше никем!

6

На следующий день мы встретились с Любовью Николаевной на квартире Михаила Никифоровича. Опять возникло собрание. А когда мы стали рассаживаться, вышло так, будто бы мы избрали Любовь Николаевну председательницей. Или, скажем, будто бы Любовь Николаевна была народным судьей, а мы заседателями.

- Я познакомилась с вашей запиской... - начала Любовь Николаевна.

- Простите, - сказал Серов, - у меня есть своего рода предварительные соображения...

И опять пошли слова о шагреневой коже, о портрете Дориана Грея, но выяснилось, что ни Бальзака, ни Уайльда Любовь Николаевна не читала.

- Но я вас поняла, - сказала Любовь Николаевна. - Нет, вы не будете связаны каким-либо обязательством. Вы уже заплатили.

- Пять рублей, что ли? - спросил дядя Валя.

- Пять рублей тридцать копеек, - кивнула Любовь Николаевна.

- И все? - удивился дядя Валя.

- И все, - сказала Любовь Николаевна. - Но вы меня опечалили. Вы ведь мне ничего не приказали.

- В этом нет нужды, - сказал Каштанов.

- Да, - подтвердил Михаил Никифорович. - Нет нужды. Мы самостоятельные. Мы - мужики. И не расстраивайтесь. Как раба вы нам не нужны. И в бутылку мы вас не закупорим.

- Такую-то женщину! - сказал Каштанов.