Аптекарь (Останкинские истории - 2)   ::   Орлов Владимир

- Гуляйте себе, веселитесь, - продолжил Михаил Никифорович. - Тратьте свободно свою молодую жизнь.

- Нет, - сказала Любовь Николаевна грустно. - Вы все неверно понимаете. Я ведь теперь для вас неизбежна. Даже если вы намерены отказаться от меня, то я не имею возможности вас бросить. Вы поймите. Ведь я не только ваша раба, но и ваша берегиня.

Филимон поднял голову и посмотрел на Любовь Николаевну с удивлением. Таких слов он в кроссвордах не встречал.

- Что-то в "Неделе" было, - задумался Серов, - про берегиню...

- Нет, в "Труде", - сказал дядя Валя, он уважал исключительно "Труд".

Я знал про берегиню, наверное, больше других пайщиков кашинской бутылки, читал труды академика Бориса Александровича Рыбакова и иные умные книги, но говорить об этом сейчас не стал.

- Я предупреждала вас еще там, на детской площадке, - сказала Любовь Николаевна, - что я раба и берегиня.

Некая энергия и резкость проявились в последних словах Любови Николаевны, будто она желала принудить нас к чему-то. Это мне не слишком понравилось. Впрочем, мне-то что было волноваться! Я себя и осадил. Я бы и на собрание пайщиков кашинской бутылки не пошел, но попробуй усмири любопытство...

- А как берегиня, - сказала Любовь Николаевна, - я обязана действовать самостоятельно, не дожидаясь ваших просьб.

- Так дело не пойдет, - покачал головой Михаил Никифорович. - Вы раба и уж будьте покорны!.. - Михаил Никифорович, минуту назад улыбавшийся, сидел сердитый.