Аптекарь (Останкинские истории - 2)   ::   Орлов Владимир

экстрасенсом, - сказал дядя Валя и нахмурился. Он, видно, засомневался в чем-то и потому добавил нерешительно: - Со следующей недели.

- Хорошо, - сказала Любовь Николаевна.

- Ну! - торжествующе обратился дядя Валя к Михаилу Никифоровичу. Теперь ты!

- Любовь Николаевна, - сказал Михаил Никифорович, - жидкость в той бутылке была какая? Пшеничная? Или из табурета?

- Ну если даже из табурета? - обиженно спросила Любовь Николаевна. Что тогда?

- Что ты к ней пристал! - рассердился Каштанов. - Что ты взъелся-то! Из-за немытой сковородки, что ли?

- Из-за какой сковородки? - насторожилась Любовь Николаевна.

- Это мое дело, - встал Михаил Никифорович. - Простите, я должен идти. Ждут рецепты.

Молча он направился в прихожую, надел свое серое пальто, кепку. Открыл дверь. А мы молчали. Делать нам в квартире Михаила Никифоровича больше было нечего. Мы вышли вместе с ним. Каштанов фыркал возмущенно, губы тонкие сжимал. Дядя Валя лишь плечами подергивал. А не нам с Серовым и Филимоном Грачевым было требовать от Михаила Никифоровича объяснений. Одно было отрадно: не попросил Михаил Никифорович Любовь Николаевну покинуть его квартиру.

Впрочем, нам-то какое до этого было дело...

7

Дней через десять я узнал, что дядя Валя надорвался.

Он еле ходил, плохо ел, мерз душой. Собаку дядя Валя по улице Кондратюка все же выгуливал, но получалось так, словно бы собака выгуливала его.

А началось все со случая с таксистом Тарабанько.

Случая этого я был очевидцем.