Аптекарь (Останкинские истории - 2)   ::   Орлов Владимир

Любовь Николаевна, не вступавшая в последние дни с ним в беседы, заговорила. Оказалось, что у нее воруют тень и что ей портят следы. "Ну не ревите! сказал Михаил Никифорович. - Возьмите лучше". И сунул ей букет. Потом выяснилось, что это не букет, а три букета. Михаил Никифорович до сих пор не может простить себе, что потратил десятку на эдакую дрянь. "Это мне?" робко и трепетно спросила тогда Любовь Николаевна, будто не веря своему счастью. "Ну а кому же еще? - сказал Михаил Никифорович. И соврал на всякий случай: - Других у меня нет". Он скоро заснул на раскладушке в ванной, но был разбужен. Любовь Николаевна плясала и пела. На голове у нее был венок, красное с желтым, и тюльпаны, и гвоздики, и еще какие-то растения венчали голову Любови Николаевны, надо признаться, красивую. "Все вернулось, все пришло! Все вернулось, все пришло!" - пела Любовь Николаевна. И когда Михаил Никифорович встал и попросил женщину не шуметь, Любовь Николаевна поклонилась ему в пояс, да так ладно, будто была воспитана в ансамбле танца Сибири... Теперь все, теперь она бойкая и задорная, хотя порой и снова вздрагивает... Перемены эти Михаил Никифорович связывал с венком, сплетенным из букетов, доставленных не по адресу.

- Значит, ты говоришь, - сказал я, - воровали тень и портили следы?

- Что-то вроде, - кивнул Михаил Никифорович.

- Насчет следов я видел. А вот тень... Тут для меня новое...

- Что ты видел?

- Видел кое-что...

Невдалеке от нас стоял дядя Валя. И возле него, естественно, люди. Мы с Михаилом Никифоровичем подошли к ним.