Арабский кошмар   ::   Ирвин Роберт

Кошачий Отец принял их,полулежа в куче подушек на крыше своего дома. Он ждал их, но совершенное накануне однодневное паломничество изнурило его, и, пока Вейн описывал симптомы, он почти не пошевелился, лишь постепенно смыкая веки. Плешивый и истощенный, с косматой седой бородой, он безвольно опустил руки на колени и запрокинул голову, обратив к небу отрешенное лицо. Когда же он ненадолго повернулся, чтобы рассмотреть Бэльяна из-под полуприкрытых век, лицо его не придало последнему уверенности; оно было необычайно гладким, с хорошей кожей, так туго натянутой на плоских местах, словно череп обшили шелком. По груди и ногам его ползали откормленные кошки — египетские кошки с узкими клинообразными мордами, а одна спала у него на плече.

Он заговорил с Вейном, и Вейн принялся отрывисто переводить его слова Бэльяну. Диагноз ставился неторопливо, с перерывами на многочисленные вопросы о манерах Бэльяна, его привычках и убеждениях. Казалось, старик почти уснул, пока выносил свое суждение. Болезнь была из тех, коими нетрудно заразиться в такой жаркой стране, но лечению поддавалась с трудом. Требовалось некоторое время.

— Но завтра я должен быть у давадара.

— Лучше послезавтра. Он говорит, что одну или две ночи вы должны провести в его доме. Будете его гостем и пациентом.

— Завтра я должен идти в канцелярию давадара за визой для посещения монастыря Святой Катарины в Синае. Я не могу слоняться без дела в Каире.