Арабский кошмар   ::   Ирвин Роберт

Но, что бы ни случилось, учителя сна никто не тронет.

Но вдруг он заговорит во сне? Вдруг во сне он проговорится, что приехал заниматься шпионажем? Правда, это не страшно, ибо ни Отец, ни его ученики, похоже, не знают ни английского, ни итальянского. И все же он будет лежать без сознания, под наблюдением чужестранцев, видя, быть может, сны на чужом языке, а потом проснется, беспомощно истекая кровью, в чужом подвале. К тому же его беспокоило и еще кое-что. Но что именно? Да, когда начался сон о святой Катарине и Зулейке? На закате или раньше? В караван-сарае он ему приснился или на ипподроме? Только ли святую Катарину и Зулейку он видел во сне, или ему приснилось также царское обрезание, даже Каир?

Видя, что он колеблется, Вейн взял его за руку:

— Ради Бога, дружище, вы же убьете себя, если не подвергнетесь лечению. Убьете себя или вас убьют. Я сейчас сказал, что это, возможно, расстройство секреторного процесса в мозгу. И, возможно, так оно и есть, но почему же тогда болезнь поражает вас только во сне? Не исключено, что это один из колдовских приемов человека, который пытается вас во сне погубить. Христиан, во всяком случае христиан с Запада, в Каире не любят, и вполне вероятно, что кто-то употребляет против вас колдовские заклинания.

— Я здесь не останусь. И все же благодарю вас, — Бэльян сделал учтивый, как он надеялся, жест в сторону Отца, поднялся, не оглядываясь, из подвала, вышел на улицу, на ослепительный дневной свет, и смешался с толпой.