Аркона   ::   Белов Александр Константинович

Брагода не видел его лица, но предположил, что в детских глазах надежда должна угасать горетерпимее, чем у взрослого. И туг из-под самой воды показался зоряный парус. Форштевень оскалился зубастой головой дракона, взлетел над подсевшим стругом.

Ребенка передавали на руках. Посиневшие его ножонки беспомощно болтались в воздухе. На жесткой парусине, укатанной на палубных мостках, малыш оказался не один. Молодой воин с глубоким порезом шеи полулежал на запасном парусе.

— Ишь, какой заморыш! И как только в этом теле держится жизнь?

Он зачем-то протянул к ребенку руку. Малыш с неожиданной проворностью впился в ладонь зубами. Воин инстинктивно отринул под дружное многоголосие гребцов.

— Вот тебе и заморыш! Как тебя зовут, волчонок?

Малыш сжался в комок, Детские губы дрогнули…

— Брагода.

Сотник руян бросил ребенку сухой палевый теплушник. Взгляд малыша набежал на глаза руянина.

— Смотри-ка, Оркс, он тебя признал. Возьми его себе, будет кому поквитаться с тобой за твой норов!

Гребцы засмеялись.

Брагода, все это время висевший на пеньковом шкоте и не сводивший с малыша глаз, оцепенел.

* * *



Прошедшая зима, а потом и мало-помалу подходящее лето утвердили в Брагоде намерение соединить свою судьбу с судьбой найденыша. Нет, собственно говоря, Брагода не сомневался в их изначальной соединенности. Трудно понять, как одно живое существо может разделиться на две взаимонесвязанные жизни. Брагода разумел это своим переходом во времени.