JК
Армейская юность :: Ваншенкин Константин Яковлевич
Страница: 51 из 76В дальние углы ее свет едва доходил, а я спал как раз противнее на верхних нарах. От нее было не только ослепительно светло, но и жарко. Однако засыпал я мгновенно и спал прекрасно. Сейчас бы мне такой сон!
Стоило Сидорову лечь на землю, и он уже «слушал, как трава растет». Чтобы окончательно разбудить его, надо было поставить его на ноги, иначе он говорил: «Да, да, не сплю» – и продолжал спать, как только его оставляли в покое. Спал он ночью в строю. Это очень утомительно, со мною несколько раз бывало такое. Будто и спишь и не спишь, а попадаешь в какие-то темные провалы, и хочется лечь на дорогу, но что-то в тебе еще бодрствует, и заставляет идти, и невероятно напряжено.
И вот мне дали в поводыри Мишку Сидорова. Я взялся за шнурок на его десантном ранце, и мы пошли. Сразу же мы оказались в хвосте батальона, и замполит с парторгом стали нас подгонять:
– Чего отстаете? Шире шаг!
Мишка же, напротив, мечтал, чтобы они прошли вперед, и отставал нарочно. Такая игра длилась не меньше часа, и наконец они каким-то образом оказались впереди. Сзади нас никого не было, мы были одни.
– Посплю пять минут, – сказал Мишка облегченно, – а то не могу.
– Мишка, брось дурить!
Но он уже спал, опустившись на влажный асфальт.
Я стоял над ним в полном мраке, дергал за длинный шнурок и говорил время от времени, наверно, довольно жалобно:
– Мишк, вставай!…
Он спал минут двадцать. Мне стало холодно, и я начал пинать его ногой все сильнее.
– Вставай!
– Чего бьешься? – проворчал он вдруг.
Стоило Сидорову лечь на землю, и он уже «слушал, как трава растет». Чтобы окончательно разбудить его, надо было поставить его на ноги, иначе он говорил: «Да, да, не сплю» – и продолжал спать, как только его оставляли в покое. Спал он ночью в строю. Это очень утомительно, со мною несколько раз бывало такое. Будто и спишь и не спишь, а попадаешь в какие-то темные провалы, и хочется лечь на дорогу, но что-то в тебе еще бодрствует, и заставляет идти, и невероятно напряжено.
И вот мне дали в поводыри Мишку Сидорова. Я взялся за шнурок на его десантном ранце, и мы пошли. Сразу же мы оказались в хвосте батальона, и замполит с парторгом стали нас подгонять:
– Чего отстаете? Шире шаг!
Мишка же, напротив, мечтал, чтобы они прошли вперед, и отставал нарочно. Такая игра длилась не меньше часа, и наконец они каким-то образом оказались впереди. Сзади нас никого не было, мы были одни.
– Посплю пять минут, – сказал Мишка облегченно, – а то не могу.
– Мишка, брось дурить!
Но он уже спал, опустившись на влажный асфальт.
Я стоял над ним в полном мраке, дергал за длинный шнурок и говорил время от времени, наверно, довольно жалобно:
– Мишк, вставай!…
Он спал минут двадцать. Мне стало холодно, и я начал пинать его ногой все сильнее.
– Вставай!
– Чего бьешься? – проворчал он вдруг.