Бабочкин язычок   ::   Ривас Мануэль

С вершины горы Синаи моря видно не было, только другую гору – куда выше этой, и скалы там напоминали башни неприступной крепости. Сейчас я со смесью удивления и грусти вспоминаю свой тогдашний подвиг. Один на самой вершине, я сидел на каменном троне под звездным небом, а внизу мелькали огоньки фонарей. Это взрослые искали меня. Имя мое летело в ночь на гребне собачьих завываний. Но мне не было до этого никакого дела. Я словно перешагнул границу страха. Вот почему я не плакал и не отбивался, когда рядом выросла огромная тень Кордейро. Он завернул меня в свою куртку и взял на руки.

– Успокойся, Воробей, все позади.

Той ночью я спал сном праведника, тесно прижавшись к маме..Меня не ругали. Отец долго сидел на кухне и молча курил, уперев локти в клеенку, а в пепельнице, сделанной из морской раковины, росла гора окурков. Точно так же он сидел, когда умерла бабушка.

Мне показалось, что мама всю ночь не отпускала моей руки. А утром меня, зажав под мышкой, словно вязанку хвороста, отнесли в школу. И только тогда, уже успокоившись душой, я впервые как следует рассмотрел учителя. Лицом он походил на жабу.

Жаба улыбалась. Учитель ласково потрепал меня по щеке.

– Мне нравится такое имя – Воробей.

Во рту у меня стало щекотно, как от кофейной тянучки. Но самое невероятное случилось потом, когда при полной тишине он за руку подвел меня к своему столу и усадил на свой стул. Сам же остался стоять рядом. Потом взял книгу и сказал:

– У нас появился новый товарищ.