Батальоны просят огня   ::   Бондарев Ю В

Шура стояла, прислонясь затылком к сосне. - Ну, поцелуй же, - настойчиво попросил он. - Я очень соскучился. Вот так обними (он положил ее безжизненные руки к себе на плечи), прижмись и поцелуй! - Приказываешь? Да? - безразличным голосом спросила она, пытаясь освободить руки, однако он, не отпуская, уверенно обвил их вокруг своей шеи. - Глупости, Шура! Ведь я еще не командир батареи. Пока Кондратьев. - А уже всем приказывал! Как ты любишь командовать! - Все же это моя батарея. Честное слово, укокошит ни с того ни с сего, как ты напророчила, и не придется целовать тебя... Шура со всхлипом вздохнула, вдруг тихо подалась к нему, слабо придавилась грудью к его груди, подняла лицо. Он крепко обнял ее, ставшую привычно податливой. "Опять, все опять началось", - подумала Шура с тоской, когда они шли к батарее. Ермаков говорил ей устало: - Я рвался сюда. К тебе. Неужели не веришь? "Нет, я не верю, - думала Шура, - но я виновата, виновата сама... Ему нужно оправдывать ненужную эту любовь, в которую он тоже не верит... Все временно, все ненадежно... Он рвался сюда? Нет, не я тянула его. Он относится ко мне как вообще к любой женщине, ни разу не сказал серьезно, что любит. Только однажды сказал, что самое лучшее, что создала природа, это женщина... мать... жена... Жена!.. Полевая, походная... А если ребенок? Здесь ребенок?" Злые, внезапные слезы подступили к ее горлу, сдавили дыхание. А он в это время, сильно прижимая ее плечо к своему, спросил обеспокоенно: - Ну, почему молчишь? Тогда она ответила, сглотнув слезы: - В батарею пришли.